Андрею Колесникову президент раскрыл некоторые другие подробности мероприятия. Приводим часть его сегодняшнего репортажа.

— Не прощу себе, если не задам еще один вопрос,— сказал я.— Есть много версий, почему вы встретились с ЧВК «Вагнер» 29 июня. На саммите НАТО это активно обсуждали, у них своя, версия, у меня, допустим, своя... А у вас какая версия?
— Какая у меня может быть версия? — переспросил Владимир Путин.— У меня не версия. У меня — то, что происходило на самом деле. Это у вас или в НАТО может быть версия.
— Расскажите тогда, что происходило на самом деле,— предложил я.
— А что происходило на самом деле? — снова переспросил Владимир Путин.— Все очень просто и очевидно для российского общества. Рядовые бойцы «Вагнера» воевали достойно, так... То, что они оказались втянуты в эти события, вызывает сожаление... Я скажу так, очень аккуратно...
Он, конечно, хотел встретиться именно с ними, с командирами ЧВК, чьи бойцы воевали достойно. Не с Евгением Пригожиным, а с ними прежде всего.
Видно было, что он и правда хотел выразиться аккуратно.
— С одной стороны, я на встрече с ними дал оценку того, что они сделали на поле боя, а с другой стороны — того, что они сделали в ходе событий 24 июня. Третье — показал возможные варианты дальнейшего прохождения их службы, в том числе и боевого применения. Вот и все.
И они уложились в три часа.
— Можно предполагать,— спросил я,— что ЧВК «Вагнер» сохранится как боевая единица?
— Ну так ЧВК «Вагнер» не существует! — воскликнул Владимир Путин.— У нас же нет закона о частных военных организациях! Просто не существует!
То есть если нет закона, то нет и ЧВК.
А что же это тогда все было?
— Такого юрлица нет,— пояснил Владимир Путин.
Тут он, видимо, говорил как юрист.
Это было понятно.
— Группа есть, но юридически не существует! — повторил президент.— Это отдельный вопрос, связанный с реальной легализацией. Но это вопрос, который должен обсуждаться в Государственной думе, в правительстве. Непростой вопрос.
Позже Владимир Путин поделился со мной одной историей с этой встречи. На ней он предложил командирам «Вагнера», которых, подтвердил президент, на встрече было 35 человек («Ну вот, вы в Кремле»,— сказал он им), несколько вариантов трудоустройства, и в том числе — под руководством их непосредственного командира с позывным Седой. То есть человека, под началом которого бойцы «Вагнера» и служили последние 16 месяцев.
— Все они могли собраться в одном месте и продолжать служить,— сказал Владимир Путин.— И для них ничего бы не изменилось. Ими руководил бы тот же человек, который был их реальным командиром все это время.
— И что же?
— Многие кивали, когда я это говорил,— продолжил Владимир Путин.— А Пригожин, который сидел впереди и не видел этого, сказал, выслушав:
— Нет, ребята не согласны с таким решением.
История с ЧВК «Вагнер», без сомнения, перепахала Владимира Путина.
Даже если он с этим не согласится.

Сергей:
C большим интересом (без иронии) прочел сегодняшнюю вкладку в «Ведомости» посвященную текущему состоянию развития отрасли электроники и очень частично микроэлектроники. В приложении – правда советую прочесть, есть колонки топ-менеджеров предприятий и одного директора профильного консорциума.

Меня заинтересовала колонка гендиректора Yadro Алексея Шелобкова, в которая предполагала, судя по шапке приложения, ответ решать вопрос нехватки кадров. Господин Шелобков в материале, помимо понятных тезисов о том, сколько Yadro тратит сил, средств и времени на работу с вузами, а также, как будто, некоторой обиды на термин «импортозамещение» (в суть которого заложена, скорее, попытка догнать и скопировать, чем сделать что-то новое) упоминает лишь необходимость обучать студентов работать с современным оборудованием. Я бы посмотрел на проблему с другой стороны, чуть более отстраненной, не инженерной и не бизнесовой.

Одна проблем во всей кадровой истории в радиоэлектронике это отсутствие в современной массовой культуре образа инженера. Я, например, когда слышу слово «инженер», не могу его визуализировать.

Кто этот человек? Что он делает? Сколько зарабатывает? Кем он вдохновляется и к чему стремится? Какое у него будущее и настоящее? Да и вообще, почему подросток 13-14 лет должен хотеть стать инженером? А быть инженером – это о...... и круто или нет?

Я не нахожу в массовой культуре ответов: не могу вспомнить фильмов или сериалов об инженерах, практически не вижу книг о них. Упоминаний инженеров нет или практически нет в видеоигровой индустрии. Никто, почему то, не берется рассказать об этом человеке.
Хотя пример популяризации человека в индустрии у нас же есть. Сериалы о программистах, хотя, скорее, даже об айтишниках, в достатке. Фильмов – тоже навалом.

Примеров успешных граждан, заработавших миллиарды на строках кода, и надевающих на пафосные презентации белые кроссовки и черные водолазки хоть отбавляй. Машина по производству массовой культуры вполне подробно и детально объясняет, почему быть «айтишником» - это сексуально. Да и не только массовой.

Помните, как в прошлом году премьер Мишустин зазывал программистов остаться, называя их «ребятами»? А помните, как Минцифры в 2022 году доставала бесконечные плюшки для этих ребят из своих закромов? Помните, да и я помню. А вот аналогичной публичной государственной заботы (заботы, безусловно, возвратной и отчетной, как полагается) к инженерам я не помню.

Такие дела

Уважаемый Никита Королев.

Читая ваш пост, я не только хотел подписаться под каждым словом. Я вдруг вспомнил один очень грустный, полный тоски комментарий, который пришел мне от читателя в бот связи во время бурного обсуждения и принятия льгот для айтишников.

Читатель спрашивал нас, почему Минцифры в лепешку расшибается для своих айтишников, а тот же «ваш Минпромторг» не делает ровным счетом ничего, чтобы хотя бы сохранить остатки отечественных инженерных школ.

Я меня к сожалению нет ответа на этот вопрос. Боюсь, что ответил сам читатель последней фразой своего письма:

«Вот скажите, кому сейчас нужен русский инженер? Русский инженер сейчас нахрен не нужен никому!»