Эксперты The New Times убеждены: полицейские никогда бы не позволили себе начать войну против «конторы» — ФСБ России, если бы у них не было на то отмашки сверху. И называют имя: Евгений Школов, тоже, как писали СМИ, выходец из КГБ, в 2006–2011 годах — замминистра МВД, а с мая 2012-го, то есть когда Путин вернулся в Кремль, помощник президента по кадровым вопросам и руководитель межведомственной комиссии по противодействию коррупции. Школова называют «теневым министром внутренних дел» и — покровителем генерала Дениса Сугробова: источники в центральном аппарате МВД утверждают, что задания Сугробову давал отнюдь не министр Колокольцев — Школов и что без указания последнего полицейские никогда бы не решились начать дело против сотрудника управления собственной безопасности ФСБ. Почему Школов пошел против членов своей же корпорации, КГБ? Источники строят версии: хотел расширить сферу своих полномочий и иметь большее влияние на решения, принимаемые первым лицом. В конце концов, именно объем полномочий — главная «валюта» чиновника, от которой зависит его вес на бюрократическом рынке. Школову не повезло: время оказалось для него неудачное — операция в Крыму, а потом и на Востоке Украины серьезно усилили позиции главы ФСБ Александра Бортникова и главы Совета безопасности, в прошлом (с 9 августа 1999-го по 12 мая 2008 года) главы ФСБ РФ Николая Патрушева.
Именно Бортников и его заместители сейчас составляют, как утверждают источники, главный круг общения главы государства. Короче, Евгений Школов проиграл и, как предполагают, скорее всего, потеряет свой пост помощника президента.
Внутривидовая борьба — она, как известно, отличается особой жестокостью. Несколько лет назад (осенью 2007-го) ее последствия испытал на себе тогдашний руководитель Госнаркоконтроля и тоже в прошлом сотрудник КГБ Виктор Черкесов: теперь он рядовой депутат Государственной Думы от фракции КПРФ*.
«Борьба между силовыми ведомствами в тоталитарном обществе просто неизбежна, — говорит генерал-майор КГБ в отставке Алексей Кондауров. — Когда нет гражданского и парламентского контроля, когда люди отчитываются только перед хозяином и получают поблажки от этого хозяина, они на перегонки пытаются занять место рядом с ним, чтобы получить побольше ресурсов».
«Следователи требовали от моего подзащитного, чтобы он согласился с ними сотрудничать, оговорил своего друга и начальника Сугробова, дал показания на Школова и министра Колокольцева», — сказал The New Times адвокат Колесникова Георгий Антонов. О том же он написал в «Повторном открытом письме» министру внутренних дел Колокольцеву, отправленном 17 июня, на следующий день после гибели Бориса Колесникова. В этом письме адвокат подробно рассказывает, что происходило с его подзащитным в тюрьме Лефортово те почти 5 месяцев, что Колесников там сидел.
А происходило там следующее. 5 мая, за два дня до задержания главы ГУЭБа Дениса Сугробова, медики Лефортово положили Бориса Колесникова в отделение нейрохирургии больницы № 5. В справке, выданной адвокатам, сказано, что у арестанта — «ушиб головного мозга средней тяжести, мелкоочаговые ушибы обеих лобных долей, перелом лобной, теменной костей, ушибленная рана теменной области». Сотрудники СИЗО утверждают, это была «травма в быту», и говорят, что арестант решил помыть в своей камере окно, встал на подоконник и упал с «высоты собственного тела». Сам генерал не помнит, что с ним произошло в тот день. Адвокаты уверены: его избили, чтобы получить нужные показания.
«Мы обратились за экспертным заключением к судебным медикам, и два медэксперта пришли к выводу, что травмы, полученные Колесниковым, свидетельствуют: его били тупым твердым предметом по голове», — сказала The New Times еще один адвокат Колесникова Анна Ставицкая.
Она считает, что в деле нет никаких доказательств, подтверждающих вину Сугробова, поэтому следствию было бы очень важно, если бы Колесников начал со следствием сотрудничать. Ставицкая уверена: к Колесникову могли применить физическое воздействие, потому что психологическое давление не приносило нужных следствию результатов.
И вот наступило 16 июня. Колесникова неожиданно, не предупредив адвокатов, повезли на допрос в Следственный комитет. Один из его адвокатов пришел в это время в тюрьму, узнал, что подзащитного повезли в СК, и понесся в Технический переулок: к тому времени с Колесниковым уже успели поговорить. А потом в кабинет пришел начальник следственной группы, чья подпись стоит под постановлением о привлечении Колесникова в качестве обвиняемого, подполковник юстиции Сергей Новиков. И пригласил Колесникова покурить на балкон (это очень маленький балкончик, по сути, скорее похожий на пожарную лестницу). Минут через десять Новиков вернулся и будничным голосом сообщил адвокату Чижикову, что Колесников выпрыгнул с балкона.
Как только информация о самоубийстве появилась на лентах информагентств с ссылкой на адвокатов Колесникова, руководитель Управления взаимодействия со СМИ СК РФ Владимир Маркин немедленно представил свою версию: «Двое конвойных сопроводили Колесникова в туалет, после чего он неожиданно выбежал из туалета и, сбив с ног сотрудника полиции, а затем и второго конвойного, который находился в коридоре, выскочил на балкон и прыгнул вниз с 6-го этажа». Почему версии адвоката и СК так разнятся? Объяснения пока нет: идет проверка. И еще: Маркин заявил, что, находясь в тюрьме, Колесников дважды пытался покончить жизнь самоубийством. Однако раньше ни сотрудники, ни врачи СИЗО никогда не говорили о каких-либо суицидных наклонностях генерала.
Генерала Колесникова похоронили на Востряковском кладбище. Там же его и отпевали: родственникам удалось получить разрешение Московской патриархии на совершение этого обряда в церкви. Отпевание самоубийцы возможно в редких случаях: если удается доказать, что человек наложил на себя руки в состоянии «помрачения сознания» или если это было вынужденное самоубийство.
http://vpratus.livejournal.com/142800.html