— То, что наблюдали немецкие врачи через несколько дней после отравления, все равно было классической клинической картиной отравления фосфорорганическими веществами: настолько ясной и четкой, что дифференцировать и поставить диагноз, думаю, смог бы не только специалист токсиколог и врач скорой, но даже студент последних курсов медицинского университета.
...
Брадикардия, изменение величины зрачка, гиперсаливация, то есть обильное выделение слюны, потливость, бронхорея — это классические симптомы отравления фосфорорганическими соединениями и, конечно, никакой не диабет.
Лечение немецких врачей было полностью в соответствии с европейскими протоколами, на очень высоком уровне. Мы видим, что они даже пытались вводить реактиваторы холинэстеразы, чтобы восстановить активность этого фермента, но, к сожалению, без успеха, потому что этот препарат необходимо вводить как можно раньше — в первые несколько часов с момента отравления, максимум — в течение суток. Здесь этот препарат не имел эффективности. Но то симптоматическое лечение, которое они проводили –– введение атропина и других препаратов –– позволило спасти пациента и вывести из очень тяжелого состояния практически без серьезных осложнений.
Говорить о том, что омские врачи не пытались спасти Алексея Навального, мы не можем. Как мы видим, в тех анализах, которые представили немецкие коллеги, в крови у него был обнаружен атропин в довольно высоких дозах. Это свидетельствует о том, что симптоматически препарат вводили также и в омской клинике, а не только на скорой помощи.
...
Почему омские врачи не поставили, не смогли и не засветили диагноз отравления органофосфатами? Вопросы остаются и по обследованию. В статье мы очень четко видим, что
в «Шарите» Алексею провели необходимые анализы при отравлениях фосфорорганическими веществами, которые и следует проводить: это и определение псевдохолинэстеразы, и ее активности. По этим элементарным анализам даже на уровне омской больницы было возможно подтвердить или опровергнуть диагноз «отравление фосфорорганическими веществами». Немецкими коллегами это было сделано очень четко, что им позволило подтвердить диагноз.
Но мы не знаем, проводились ли вообще такие анализы в Омске, какие у них были результаты, у нас нет его истории болезни, эти данные не опубликованы.